А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
- Извините, мы все бросили вас, - сказала она. - Это свинство. Но не обижайтесь, пожалуйста. Я не хочу, чтобы вы обижались. - Сто лет не говорил по-русски, - улыбнулся Глеб. - Даже во рту стало приятно. От английского почему-то устает нёбо, не замечали? - Если бы только нёбо, то полбеды - главное, совершенно иначе думаешь. Хотите чего-нибудь вкусного? Какой тупой день сегодня, хоть бы прошел скорее... Я не сказала вам спасибо за Сайруса? Ох, как нехорошо. Спасибо вам, Глеб, огромное, просто не знаю, как выразить... - Она вдруг отступила на шаг и поклонилась ему, и сделала это неожиданно для себя и для него. О Господи, что-то я делаю не так, и вообще - смутно... - Если бы можно было, я поцеловала бы вас... - А вот этого нельзя было говорить, паниковал кто-то внутри, что ты делаешь, одумайся! - Но хоть и нельзя, все равно - позвольте числить вас в моих друзьях... навсегда. Это ни к чему не обязывает вас... Он стоял пунцовый, и Светлана вдруг замолчала. - Я... да. - Он сглотнул. - Буду счастлив. Счастлив. - Вы понимаете, - она перевела дыхание, - я так давно не говорила по-русски, что... я так разволновалась, простите... - Нет, - сказал он. - Все прекрасно. - Иногда нестерпимо хочется... - "чтобы все было по-другому", - беспощадно закончил кто-то внутри - тот, кто пять секунд назад бил в рынду и кричал: нельзя, нельзя! - ...открыть окно - а там березы и осень. Теплая-теплая осень. И лошади пасутся... Я в гарнизоне росла, лето и осень - это лагеря, офицеры семейные жили в таких легких разборных домиках прямо в лесу... Глеб, а как вы сюда попали? Я имею в виду - в Мерриленд? Или это нескромный вопрос? - Ничего нескромного. Отца выслали, а я... В общем, за меня походатайствовали, а Ее Величество позволила мне уехать. - Меня тоже вывез отец, - сказала Светлана. далее